В тот день он, наверное, впервые пожалел, что в школе так плохо учил русский язык. Русский язык всегда пугал его какими-то нерусскими суффиксами и безударными гласными. Он предпочитал ударять по боксерской груше и не желал быть причастным к причастным и, тем более, к деепричастным оборотам. Он просто не хотел с ними связываться. Подобная связь его словно бы компрометировала.
После окончания школы русский язык ему не понадобился. Машину можно было водить и так.
Но однажды, когда ему уже исполнилось тридцать лет, выяснилось, что ему нравится девушка, которая живет за границей, хотя бы даже и в Риге. И она готова поддерживать с ним отношения. Однако каждый день в Ригу ездить не будешь. Пришлось вести переписку по интернету.
Ему показалось, что проще было пройти обучение в Центре подготовки космонавтов и взлететь, чем заниматься перепиской. За всю службу в армии он написал всего два письма. Одно – о том, что добрался до места службы нормально, а второе – о том, что ему дали всего год дисбата. Никаких причастных и, тем более, деепричастных оборотов от него тогда никто не требовал. Жив – и слава Богу.
Совсем другое дело – сейчас. Искать на клавиатуре знакомую букву, складывать слова, натыкаться на знаки препинания…
«Дорогая Яна…, - тоскливо выстукивал он указательным пальцем, - сегодня смотрел кино… Мы его смотрели вместе в июне…»
Он хотел написать название фильма, но натолкнулся на непреодолимое препятствие. Он не знал, как пишется слово «приключение». «Пре…»? «При…»?
Наконец, он выкрутился, отстучав многоточие. Яна и сама должна была знать, какое кино они вместе смотрели в июне. Но злость все равно нарастала.
Во всем виновата была Яна. Мало того, что она жила в Риге, так она еще и интернетом пользовалась.
Вскоре он, несмотря на непрекращающуюся любовь, ненавидел Яну почти так же, как и интернет. Нет, она явно издевалась над ним. Неужели не чувствовала, что он устал от этой переписки?
Друзья, правда, говорили, что он все выдумывает. В интернете не принято писать правильно. Наоборот, ошибки приветствуются.
«Да?!» - обрадовался он и попытался писать с ошибками. Но и с ошибками оказалось писать трудно. Письменная речь в любом виде причиняла ему боль.
Постепенно он понял, что становится латышскими националистом и жалел лишь об одном – о том, что русскими в Латвии еще не запретили пользоваться русским языком в интернете. Тогда бы Яна писала ему по-латышски, которого он, конечно же, знать не обязан.