Тень всех живых. ХV

(Продолжение. Начало в №№ 298-309). Что было известно следствию? Да почти все. В том смысле, что вполне достаточно, чтобы не положить дело под сукно. Раненый Афанасий Иванов, действительно работавший на кожевенном заводе Байера, оказался на редкость разговорчивым. С такими приятно иметь дело, особенно уголовное.

Эта книга написана очень давно. Тогда я ещё преподавал историю и журналистикой не занимался. На гонорар от этой книги, полученной в одном московском издательстве, я купил свой первый компьютер, сканер и принтер. И продолжение, по просьбе издателей, писал уже не на печатной машинке, а на компьютере. Всё складывалось как нельзя лучше. Мне в издательстве показали обложку книги (она должна была выйти в двух вариантах – в твёрдом и мягком переплётах). Но потом всё резко изменилось. Издательство приостановило выпуск серии, в которой должен был выйти роман «Тень всех живых». Права на издание я уступил на два года, но когда стало понятно, что серия выходить не будет, издатель устно разрешил мне издавать роман там, гдё я пожелаю и даже прислал мне вёрстку книги. Но так получилось, что книга не издана до сих пор. Я занялся журналистикой, и тема «исторического детектива» меня уже мало интересовала. Эту книгу читали разве что некоторые мои коллеги по лицею и несколько близких мне людей. Кроме того, существует продолжение романа «Тень всех живых» (то самое, которое я написал по просьбе издательства. Называется – «Противоядие»). События этих двух романов разворачиваются с 1917 по 1941 годы. Предполагалось, что будет ещё и третий том, и действие этой пародийно-исторической эпопеи завершится в 1953 году. Но третьего тома уже точно не будет. Однако шесть частей, составляющие два романа, написаны. 1 часть – события накануне Октябрьской революции. 2 часть – Гражданская война, 1919 год. 3 часть – конец НЭПа, 1926 год. 4 часть – коллективизация. 5 часть – лето 1935 года, Ленинград. 6 часть – весна 1941 года (действие происходит на территории только что присоединённой Эстонии). Многое будет опубликовано в «Городской среде».

Автор.

ТЕНЬ ВСЕХ ЖИВЫХ

16

Что было известно следствию? Да почти все. В том смысле, что вполне достаточно, чтобы не положить дело под сукно. Раненый Афанасий Иванов, действительно работавший на кожевенном заводе Байера, оказался на редкость разговорчивым. С такими приятно иметь дело, особенно уголовное. Лежит себе в постели, притворяться потерпевшим сознание вроде бы не собирается. Мозги напрягает, так что морщины на лбу явственно проступают, и к тому же исправно ворочает языком. Коротко говоря - образцово-показательный случай. Еще Агафон Огуменник не кончился /22 августа/, а большевичок выдал, кого мог. Молодец какой. Пускай его товарищи теперь все на лешего валят. На Агафона ведь по преданию леший из лесу в поле выходит и творит всякие бесчинства.

Впрочем, кто был этот леший? Какого сословия, какой партийной принадлежности?

Афанасий Иванов мало на него смахивал. А что если леший все еще на свободе и в большевистскую партию до сих пор не вступил? И что важнее - не собирается. Тогда как быть? Ждать новых бесчинств?

Мужики в деревнях, по поверью, - Скатову доподлинно стало известно, - для предупреждения потехи в ночь из домов выходили в тулупах на изнанку. Совсем как полицейские, ставшие милиционерами. В руках у мужиков была непременная кочерга. Да не одна. Допустимо ли заменить ее в данном случае "браунингом"? Сработает ли? Скатов этого не знал, но разговорчивость Иванова все же придала ему уверенности. Как и предполагалось, оружие и боеприпасы большевики получали из стоявшей неподалеку воинской части.

Днем проведены были аресты. Всего попалось три человека. Не так уж и много, но Лысун считал иначе. Подумать только, В Спасском Посаде имелось целых пять революционеров /один из них убит/. Да еще каких. Мало им того, что царь отрекся. Им подавай еще. Кто теперь-то должен отречься от России? Кто следующий? Бог, что ли?
Однако с доказательствами противоправной деятельности задержанных обстояло туго. Мало ли что наговорил тяжелораненный? Впрочем, это не слишком Скатова волновало. Он все еще рассчитывал, что дело передадут другому. А пока этого не случилось, в голову лезли совершенно дурацкие мысли вроде той - не является ли большевичкой, к примеру, Маргита Карловна? И не входят ли в их Центральный Комитет сиамские близнецы Петр и Павел? И один из них, Павел, тяготеет к левому флангу. Вот-вот среди братьев разгорится фрак¬ционная борьба. А уж бывшего кузнеца Афанасия, типичного пролета¬рия, представить в роли большевичка было проще простого.

Скатов едва сдержал горькую усмешку. В последнее время он стал замечать, что думает о своей работе в фельетонном тоне. И это никак не зависит от того, что творится вокруг. Даже выстрелы и взрывы ничего не могут изменить. Возможно, это происходит по причине всеобщей безответственности. Слишком быстро все меняется. Все только и делают, что говорят. На государственном совещании. На заседаниях Временного правительства. В просторных салонах и набитых битком поездах. Или прямо на улицах. В окопах, наверно, тоже. Или хуже того - митингуют. Отсюда и результат. Немцам до Петрограда рукой подать. И что с того, что в конце концов убийца Белова-Лобова отыщется. Потом случится какое-нибудь очередное историческое событие и "двери темниц" вновь распахнутся. Только кто объявит амнистию всем убитым и вернет их к жизни?

Сознавая, что рассуждения эти заведут его слишком далеко, Никита Андреевич постарался сбить свой критический настрой. Так сбивают поднявшуюся температуру. Не все же так плохо. Ведь он сам неоднократно убеждался, что профессия его необходима любой власти. И что с того, что министр-председатель из присяжных поверенных? Неужели он хотел видеть на этом посту следователя?

Скатов устало посмотрел на карманные часы, словно бы это не часы вовсе, а зеркало, и тогда сочетание двух стрелок - его кривая усмешка, постоянно меняющая очертания. Но Никита Андреевич еще не знал, что произойдет в Спасском Посаде через несколько часов. Иначе бы он приберег все свои наиболее причудливые мысли до более подходящего момента.

Продолжение следует