(Продолжение. Начало в № 397-431). «Двух недель до своего дня рождения не дожил, - продолжала причитать Ульяна Петровна». - «Примите мои соболезнования.... Нет, вы все-таки примите». - «Хорошо-хорошо...» - « Может быть, его отравили?» - с надеждой спросил Глеб.- «Господь с тобой.... Сердце у него с детства больное».
В №№ 298- 323 публиковалась первая часть книги «Тень всех живых» (она называлась «Царская слобода»). С № 324 по 343 номер мы публиковали продолжение: «На левом боку», а в №№ 344-371 третья часть «Линия разрыва». С № №372 по № 396 публиковалась четвёртая часть - «Богемский крест». С № 397 началась публикация пятой части - «Фальшь-бросок». Действие происходит в 1935 году. «Тень всех живых», все её части, были написаны очень давно. Тогда я ещё преподавал историю и журналистикой не занимался. На гонорар от этой книги, полученной в одном московском издательстве, я купил свой первый компьютер, сканер и принтер. И продолжение, по просьбе издателей, писал уже не на печатной машинке, а на компьютере. Всё складывалось как нельзя лучше. Мне в издательстве показали обложку книги (она должна была выйти в двух вариантах - в твёрдом и мягком переплётах). Но потом всё резко изменилось. Издательство приостановило выпуск серии, в которой должен был выйти роман «Тень всех живых». Права на издание я уступил на два года, но когда стало понятно, что серия выходить не будет, издатель устно разрешил мне издавать роман там, где я пожелаю и даже прислал мне вёрстку книги. Но так получилось, что книга не издана до сих пор. Я занялся журналистикой, и тема «исторического детектива» меня уже мало интересовала. Эту книгу читали разве что некоторые мои коллеги по лицею и несколько близких мне людей. Кроме того, существует продолжение романа «Тень всех живых» (то самое, которое я написал по просьбе издательства. Называется - «Противоядие»). События этих двух романов разворачиваются с 1917 по 1941 годы. Предполагалось, что будет ещё и третий том, и действие этой пародийно-исторической эпопеи завершится в 1953 году. Но третьего тома уже точно не будет. Однако шесть частей, составляющие два романа, написаны. 1 часть - события накануне Октябрьской революции. 2 часть - Гражданская война, 1919 год. 3 часть - конец НЭПа, 1926 год. 4 часть - коллективизация. 5 часть - лето 1935 года, Ленинград. 6 часть - весна 1941 года (действие происходит на территории только что присоединённой Эстонии). Многое будет опубликовано в «Городской среде».
Автор.
ТЕНЬ ВСЕХ ЖИВЫХ
Часть пятая
ФАЛЬШЬ-БРОСОК
36
- Двух недель до своего дня рождения не дожил, - продолжала причитать Ульяна Петровна.
- Примите мои соболезнования.... Нет, вы все-таки примите.
- Хорошо-хорошо...
- Может быть, его отравили? - с надеждой спросил Глеб.
- Господь с тобой.... Сердце у него с детства больное.
Ульяна Петровна сама схватилась за сердце, и Рябинину пришлось бежать на кухню за водой, искать аптечку, наливать воду....
Когда домработнице слегка полегчало, она тихо произнесла:
- Теперь мне бояться нечего.
- Бояться? Чего бояться?
Рябинин почувствовал, что сейчас узнает что-то важное. Не напрасно он, на ночь глядя, сюда ехал.
- Соврала я тебе в прошлый раз. Грех хоть и небольшой, но нехорошо.
- Соврали? О чем это вы?
- О снимке. Ты снимок мне тогда показывал. Спрашивал - не тот ли на нем человек, который к Федору Николаевичу приходил. И я его признала.
- Значит, не он....
Единственная зацепка, связывающая Блока и Ланского, оказалась ложной.
- Не он.... Бес меня попутал.
- Бывает.
- Он мне так и сказал: если я проговорюсь, то Федору Николаевичу и до утра не дожить.
- Кто это - он?
- Бес, кто же еще.
- И как же выглядит этот бес?
- Известно как. В штатском. Бесы всегда появляются в штатском.
Не заболела ли Ульяна Петровна той же болезнью, что и Ланской?
- И часто является вам этот бес?
- Как тебе сказать? Смотря с чем сравнивать. Недели две уже не видала.
- Вы не могли бы его описать?
Старушка глубоко задумалась. Потом махнула рукой. Дескать, почему бы и нет?
- Мне теперь бояться нечего. Волосы русые. Широкоплечий. Одеколоном за версту воняет. На руке перстень.
Описание не то чтобы подробное, но все же. На кого из знакомых Глеба похож? Трудно сказать. У одного волосы русые, но узкоплеч. Другой, вроде бы, подходит, но одеколонится в меру. И никто не носит перстней. Стоп...
- Не моего ли возраста бес?
- Твоего, сынок, твоего.
Кажется, Глеб догадался - в чем дело. Пожелал Ульяне Петровне спокойной ночи и отправился домой. В голове - полная ясность. Картинка, долгое время рассыпанная на части, почти собрана. Не хватает самой малости - полновесных доказательств. Но и здесь намечается просвет.
Давно Глеб не испытывал такого азарта. Состояние вполне объяснимое, если учесть, что раньше ему в любительских изысканиях помогали настоящие сыщики. Ныне же он действует в одиночку. Лишь однажды письменным советом помог Скатов.
Дома, несмотря на поздний час, Рябинин застал Ивана Петровича Ключевого. Старый большевик был не совсем трезв и всячески старался довести до такого же состояния и Юрия Юрьевича. Но профессор Лазарев не поддавался. Делал вид, что пьет, а сам больше налегал на закуску.
- По какому поводу праздник? - спросил Глеб.
- Иван Петрович свою жену замуж выдает, - ответил Юрий Юрьевич.
- То есть как?
- Очень просто. Муж желает своей жене счастья. Законное желание.
- Согласен. Но ведь для этого не обязательно... э-э... идти столь необычным путем.
- А вот Иван Петрович убежден в обратном.
Пока шел разговор, Ключевой молчал, как будто это его не касалось. Смотрел мутным взглядом поверх голов. Позевывал. Короче, старался выглядеть безразличным. Но безразличным не был. При упоминании Натальи вздрагивал. Слыша свое имя - морщился. Какое уж тут безразличие.
- Ивану Петровичу виднее, - ответил Глеб и вызвал бурю. Или разбудил вулкан. Это кому как нравится.
- Как вы можете так говорить?! - закричал старый большевик и привстал. Возникла непосредственная угроза обрушения стола. - Неужели вы не понимаете?!
Рябинин, к сожалению, понимал. Очевидно, Ключевой хотел, чтобы его утешали и отговаривали. Но в этом доме он ожидаемой поддержки не получил. Вернее, Юрий Юрьевич выбрал иную форму поддержки, во всем соглашался и, тем самым, ввел старого большевика в прострацию. Но тут явился Глеб и нарушил хрупкое равновесие.
- Ради чего мы делали революцию?! - продолжал Ключевой.
- Интересно, ради чего? - спросили одновременно дядя и племянник.
- Ради любви! Мы мечтали о всеобщей любви. Никакого насилия и угнетения. Новая власть должна была отменить женскую измену.
- Только женскую?
- Всякую. Коммунизм - это не только отсутствие денег, тюрем и армии. Это еще и всеобщая любовь, основанная на всеобщей сознательности.
Чем дольше говорил Ключевой, тем тише становился его голос.
- Кстати, Иван Петрович, - обратился к нему Глеб. - Давно хочу у кого-нибудь спросить - что такое всеобщая сознательность?
- Ну, как же.... Это же очевидно.... - Иван Петрович приготовился блеснуть своими знаниями. Он даже немного протрезвел. - При коммунизме люди будут свободны от зависти...
- Алчности, гнева, чревоугодия.... - Глеб оживился. - Я вас правильно понял?
- В каком-то смысле.
- ВЧК вы именно ради всеобщей любви создали? Или ради искорения гордыни?
- Мне не хотелось бы говорить о частностях.
- Тогда не будем и о вас говорить. Выдадим вашу Наталью за молодого и сознательного. Вы уже подобрали кандидатуру?
Ключевой замялся. Ему на помощь пришел Юрий Юрьевич:
- Иван Петрович решил остановиться на Кирилле Барсукове.
- Что?! Причем здесь Кирилл? Откуда вы его знаете?
- Собственно, я с ним не знаком. Но вот Наталья.... Она отзывается о нем в высшей степени хорошо. Но мне нужны рекомендации. Отдавать жену в руки неизвестно кому - не в моих правилах.
Крупная слеза покатилась по небритой щеке Ивана Петровича. Последние слова дались ему тяжело.
- Не дождетесь, - ответил Глеб и услышал облегченный вздох Ключевого.
Продолжение следует
Алексей СЕМЁНОВ